ГЛАВА 7

Гоблинский Хут-Хул, как и гномий Шегараим, был город пещерный, подгорный, но городом это беспорядочное хитросплетение ходов и пещер можно было назвать с большой натяжкой. Где он начинается и кончается, сколько у него входов и выходов, с точностью не могли сказать даже старожилы, а вход в город можно было безошибочно найти по сочащемуся из-под земли дыму и смраду. В Хут-Хуле, в отличие от Шегараима, не было даже понятия о таких вещах, как вентиляция и световоды.

Королевские пещеры были одним из тех немногих мест, которые вполне походили на жильё, и в этом была заслуга обитательниц королевского гарема. Шаазгазу не нравились гоблинские самки, поэтому его жёнами были женщины, а женщинам хотелось жить по-человечески, и гоблинский король потакал их желаниям.

Заправляла на женской половине Резеда. Была она уже не молода, но умна и энергична, и к тому же имела огромное стремление жить по-королевски шикарно и комфортно. В её распоряжении была целая армия рабов, которые круглые сутки мыли, чистили, полировали, следили за порядком и исполняли все прихоти щепетильной хозяйки.

Стараниями Резеды в королевских пещерах всегда было тепло и чисто, воскурялись дорогие благовония, постоянно горели масляные светильники, а полы застелены бесценными коврами. Мебель была шикарной, но подобрана и расставлена совершенно бестолково и безвкусно.

Несмотря на приверженность чистоте и комфорту, так свойственную людям, Резеда добилась положения первой жены методами совершенно гоблинскими – устраняя соперниц кинжалом и ядом.

Шаазгаз никогда не вникал, что твориться в его гареме – у него не было привязанности к своим жёнам. Золота на них он не жалел, в их дела не вмешивался. Единственное требование, которое гоблинский король предъявлял своим женщинам – соблюдение верности: он хотел быть уверенным, что все детёныши, рождённые в гареме – его собственные. Попасть в число королевских жён было просто, на женской половине частенько появлялись новые искательницы сытой и шикарной жизни, но выжить удавалось немногим.

Шаазгаз в то утро был у Резеды. Он не питал к ней особо тёплых чувств, но ему нравилась обстановка в её покоях, и он ценил её практичный склад ума. Гоблинский король обладал очень редкой среди гоблинов способностью трезво оценивать свои силы и возможности, и прежде, чем принять какое-либо решение, предпочитал выслушать советы других.

Шаазгаз, в парчовом халате, развалился на диване, на груде подушек. Резеда, скрывая отвращение, сидела рядом и чесала его за ухом. Когда она была молодой, то надеялась, что со временем привыкнет к своему мужу и господину, но с годами чувство неприязни только усилилось, и это было её платой за шикарную жизнь.

А Шаазгаз нежился, прикрыв жёлтые кошачьи глаза, и наслаждаясь такими редкими минутами блаженного покоя. По утрам Хут-Хул ненадолго затихал – за редким исключением гоблины отсыпались, но скоро королю придётся облачиться в тяжёлую кольчугу, чтобы с мечом в руке разрешать нескончаемые споры и предотвращать кровопролитные стычки между своими подданными. За человеческую жизнь Шаазгаз и гроша бы ломанного не дал, он часто повторял слова Ходеши о том, что гоблины возьмут у людей всё самое лучшее, а потом сотрут их с лица земли. Но его удручало, что сами гоблины не ценят жизнь своих же соплеменников.

Шаазгаз отдыхал, но какая-то часть его сознания всё равно оставалась настороже, а чуткий слух улавливал все звуки за пределами покоев Резеды. Король ждал своего подручного, человека из цеха карманников, которого все звали Маштак. Промышляя на ярмарке, он заодно добывал сведения о купеческих обозах.

Пока что в королевских пещерах слышались только осторожные шаги и тихий шёпот рабов, но вот что-то изменилось, появился гулкий стук человеческих тяжёлых сапог и мягкий шорох гоблинских шагов. Судя по звуку, посетители были совсем не те, которых ждал король.

Шаазгаз перебрался в кресло, приняв вид строгий и мрачный. Дверь распахнулась, и без стука и доклада в покои ввалились двое: предводитель цеха карманников Харав и аскеназ Уц – полугоблин из числа «видящих», то есть не боящихся дневного света.

Человек с достоинством поклонился, а гоблин оскалился, тихо зарычав, что тоже являлось приветствием. Они явились независимо друг от друга, и каждый хотел обратиться к королю первым.

- Говори, Уц, - приказал Шаазгаз.

- У меня новости об Аскеназе Без Оружия, - начал гоблин, бросив быстрый взгляд на человека и сомневаясь, стоит ли говорить при постороннем, но король дал знак продолжать. – Разведчики донесли, что сегодня на рассвете он вышел из Шегараима и держит путь к Хут-Хулу. Здесь он будет к полудню.

- Хорошие новости, Уц, проследи, чтобы Серугу не чинили препятствий при входе. А что у тебя, Харав?

- Ваше величество, у меня жалоба от цеха карманников на аскеназа Серуга.

- Почему ты пришёл прямо ко мне? Разве ты не знаешь наши правила? – раздражённо и строго спросил Шаазгаз. – Сначала вы должны уладить дело с принцем. Или вы боитесь связываться с Аскеназом Без Оружия?

- Это дело касается и вас тоже, ваше величество, - ответил Харав, - если не ошибаюсь, вы ждёте с известиями Маштака. Он ведь служит лично вам.

Человек сделал паузу, покосившись на аскеназа, и в свою очередь сомневаясь, стоит ли продолжать говорить при нём.

Шаазгаз дал знак говорить дальше, предчувствуя, что спокойное утро кончилось, и начинаются обычные ежедневные дрязги.

- Маштак вчера утром был на ярмарке по вашему поручению, и там у него произошла стычка с аскеназом Серугом, - продолжил Харав. – В результате, Маштак не смог выполнить ваш приказ, и теперь вряд ли вообще сможет заниматься прежним ремеслом. Поэтому цех карманников требует возмещения.

Уц аж зашипел от возмущения и дерзнул встрять в разговор.

- Он лжёт, нагло лжёт! Мои парни, которые следят за Серугом, были там, и всё видели.

- Говори, Уц, - разрешил Шаазгаз.

- Харав знает, что Серуг прав в этом деле, знает, но лжёт, - от волнения аскеназ сбивался с языка людей на гоблинский, но, похоже, человек прекрасно понимал его. – Харав знает, что Серуг заплатил золотом, чтобы ни карманники, ни воры, ни разбойники не трогали эту горожанку, эту Серугову девку, что живёт у гнома. Серуг заплатил сполна, все знают, что эта девка его. И Маштак знает, но позарился на её цацки. Так что Серуг прав.

- Что скажешь на это, Харав? – грозно спросил Шаазгаз.

Хараву возразить на это было нечего, и, досадуя на вездесущего предводителя шпионов аскеназа Уца, ему оставалось только постараться сохранить достоинство.

- Ваше величество, я представляю интересы цеха карманников, и как представитель, могу заявить: пострадал член нашего цеха, и мне приходится признать, что пострадал по своей неосторожности. Но с другой стороны, Маштак выполнял ваши поручения, и, как работодатель, вы должны оплатить ему понесённый ущерб.

Шаазгаза утомляли люди, многословные, красноречивые, пускающие пыль в глаза, а на самом деле, сводящие всё к одному – своей выгоде, и пытающиеся вытянуть деньги из чего угодно. Сам он любил блеснуть перед людьми ораторским искусством, когда это бывало необходимо, но гоблину объяснить, что он не прав, гораздо легче, тут достаточно иметь крепкие кулаки. Да никому из гоблинов и в голову не пришло бы заявиться к королю и требовать денег!

Чувствуя, как поднимается в душе раздражение, и, стараясь говорить как можно спокойнее и строже, Шаазгаз произнёс:

- Я платил Маштаку за конкретные услуги, и не обязан оплачивать его глупость. На этом всё. Можете идти.

Харав стремительно покинул королевские пещеры, громыхая сапогами неестественно громко, и досадуя на этого противного Уца, который подвернулся так некстати. А гоблин следовал за человеком по пятам, явно не собираясь отставать. Наконец Харав не выдержал и резко остановился.

- Что тебе надо, Уц? – спросил он совсем не приветливо.

- Поговорить, обсудить общие интересы, - вкрадчиво ответил гоблин, - ведь твой цех на этом не успокоится, слишком большая добыча ускользнула из рук, и слишком велика обида.

- А тебе что до того? Ведь ты только что заступился за Серуга, - недоверчиво сказал Харав.

- Я берегу свою шею, но и о будущем думаю, - гоблин прервался на минуту, подозрительно принюхиваясь и прислушиваясь, нет ли посторонних ушей. – Годы Шаазгаза истекают, пока ещё он в силе, но время берёт своё. Любому ясно, что следующим королём станет Серуг – Аскеназ Без Оружия. Но он – чужак среди гоблинов, гоблины его не понимают, не знают его целей, даже больше – опасаются. Гоблинам нужен сильный король, но он должен быть хранителем наших традиций и законов. А Серуга гоблины не знают.

- При чём здесь мы? У вас, гоблинов, свои дела, у нас, людей – свои. От Серуга нам нужны только деньги. Других претензий к нему нет. В нашей общине его уважают, и многие хотели бы видеть Серуга королём Хут-Хула. – Харав внешне продолжал демонстрировать недоверие, но в душе у него уже шевельнулся интерес к планам гоблина.

- Я знаю, у людей всегда прав самый богатый и красноречивый, у нас же – сильнейший. Но и сильный подчиняется законам. Главнейший закон – закон поединка. Спор решается один на один. Есть ли кто-нибудь, кто решится выйти один на один против Аскеназа Без Оружия?

- На моей памяти Серуг ни разу не терпел поражения, а многие аскеназы лишились своих браслетов и звания.

- В том то и дело. Ни одному аскеназу не хочется расставаться с браслетом, но многие хотят убрать Серуга с дороги, - гоблин снова прервался, принюхиваясь, а потом продолжил свистящим шёпотом. – Но у вас, людей, другие законы. Вы хотите получить с Серуга золото, а почему бы вам не нанять для этого нескольких аскеназов с их командами?

- Это хороший план, но я должен сначала обсудить его со своими людьми, - так же шёпотом ответил Харав.

- Ну так поторопись. Серуг будет в Хут-Хуле к полудню. Такой случай вряд ли скоро снова представится. Есть и повод, и сам Аскеназ Без Оружия идёт к нам в руки. Я буду ждать тебя у южного перекрёстка.

Гоблин и человек быстро разошлись в разные стороны.

А Шаазгаз тем временем не находил себе места от радостного возбуждения и даже не пытался это скрывать. Предвкушая встречу с сыном, он быстрыми шагами мерил шикарный ковёр в гостиной своей первой жены, непрерывно бормоча и восклицая то на языке людей, то по-гоблински.

- Голендуха[1]? А что с ней?

- Не называй её так! Я дала ей другое имя… Твои планы могут помешать ей. Ты ведь знаешь, что она задумала.

- Голендуха – хитрая хладнокровная стерва, и своей выгоды не упустит. Ничего, выкрутится, - отмахнулся от Резеды гоблин, продолжая называть дочь ненавистным для неё именем.

- Но послушай, неужели ты не хочешь ей помочь? – с тревогой воскликнула женщина. – Ты ведь знаешь, что она – особенная!

- Голендуха – особенная?! – возмутился Шаазгаз. – Это Серуг, мой мальчик, особенный. Ты когда-нибудь видела гоблина, который смог бы жить бок о бок с эльфом? Ты даже не представляешь, насколько Серуг особенный. Видела бы Ива, каким он вырос, она бы гордилась своим сыном…

Шаазгаз осёкся. Всякое воспоминание об этой женщине, Иве, матери Серуга, отзывалось болью в его сердце. Уж кажется, давно пора забыть, ведь двадцать лет прошло, как её не стало… Гоблинский король презирал в себе эту слабость, это чувство, гнал от себя это жалкое людское понятие – любовь, но всё равно временами эта боль беспощадно пронзала душу.

Привычным усилием воли Шаазгаз совладал с собой.

- Что же Серуг задерживается? Уже полдень миновал. Чует моё сердце, Харав не успокоился после разговора со мной…