ГЛАВА 2
Весенняя ярмарка гудела, как улей. Несмотря на ранний час, в проходах между рядами яблоку негде было упасть. Люди толкались, наступали друг другу на ноги, непрестанно извинялись или делали вид, что не замечают неудобств, потому что настроение у всех было по-праздничному приподнятое.
И только Серуг, с вместительным коробом за спиной, двигался в толпе совершенно свободно, потому что при виде гоблина люди теснились и шарахались в стороны. На него взирали с ужасом, удивлением, недоумением. У многих горожан возникал порыв позвать стражу, но тут все наконец замечали, что гоблин не один, а под охраной вооружённых гномов из цеха воинов. И тогда, успокоившись и пропустив мимо странную процессию, люди начинали обсуждать происшествие, строя разные предположения.
Одни говорили, что гномам удалось обуздать пленного гоблина, и теперь они используют его как тягловую силу. Другие с видом знатоков заявляли, что взрослого гоблина невозможно приручить, а этого гномы отловили ещё детёнышем, и он работает на них, как раб. Третьи уверяли, что уже видели этого гоблина раньше, на прошлогодних ярмарках, и точно так же, под охраной гномов. В одном все были единодушны – гномы вышли из Шегараима за покупками.
Но если бы кто-нибудь удосужился проследить за гномьим конвоем, то с удивлением заметил бы, что гоблин сам решает, у какого прилавка остановится, выбирает товар, весьма успешно торгуется, расплачивается из собственного кошелька, спокойно и не торопясь укладывает покупку в короб, а его конвой в это время хмуро, но терпеливо ждёт.
Серуг не первый год жил в Шегараиме и не в первый раз ходил на ярмарку в таком сопровождении, и относился к своей охране как к неизбежной помехе, с которой приходится мириться. Гномы не доверяли гоблину. Совет взял с Серуга клятву о неношении оружия и запретил покидать Шегараим без сопровождения. Гномы вообще мало кому доверяли, поэтому можно было считать, что Серуг ещё легко отделался. Лет семь назад гоблина выводила из себя эта гномья недоверчивость и подозрительность, но сейчас такое отношение трогало его не больше, чем комариные укусы.
Серуга волновали более важные проблемы. Например, предстоящее путешествие леди Элени. Вчера, после ухода мастера Грома, они с госпожой перебрали все возможные варианты, дополнили и подправили план уважаемого гнома. И, хотя королева не сказала ни да, ни нет, они пришли к выводу, что этот план – самый реальный из всех планов. Леди Элени решила не откладывать сборы. К утру был готов список всего необходимого в дороге, и вот уже Серуг занимается подготовкой к путешествию.
Другая проблема, волновавшая гоблина, была совсем иного рода. Она мелькала в толпе далеко впереди и не догадывалась, что является для кого-то причиной переживаний и душевных мук. Серугу безумно хотелось догнать её, эту девушку с тяжёлой золотой косой, милой улыбкой, с удивительными янтарно-карими глазами, одетую в простое добротное платье, какое носят служанки из богатых домов, и ведущую на поводу ослика, навьюченного корзинами для покупок. Но гоблин стойко держал дистанцию, ни на шаг не приближаясь, то и дело теряя её из виду, и находя снова и снова.
Отправляясь на ярмарку, он каким-то неведомым образом знал, что увидит эту девушку, как и два года назад. Только тогда она была ещё совсем девчонкой, нескладной угловатой дылдой, но, почему-то, среди многоликой толпы взгляд Серуга выбрал именно её, и сердце сразу подтвердило, что это – именно ОНА, та, которую он никогда не ждал и даже не надеялся, что она есть. Но она – ЕГО, как затерявшийся осколок души, как стук собственного сердца, эхом отозвавшийся в горах…
В тот день, два года назад, когда Серуг вернулся в Шегараим, леди Элени хватило одного взгляда, чтобы всё понять. Она так посмотрела на гоблина, что его будто прорвало, он заговорил так, как не говорил никогда. Серуг рассказывал госпоже об этой удивительной девушке, и казалось, ещё немного, и он перейдёт с прозы на стихи или запоёт.
Леди Элени слушала его с грустью и пониманием, а потом вдруг прервала и сказала: «Даю тебе сутки, чтобы узнать, кто она. Иди, пока я не передумала».
Серуг вернулся точно в назначенный срок, уже зная, кто эта девушка и где живёт. Что помогло отыскать её в многолюдном городе – необыкновенное гоблинское чутьё или зов сердца – было не важно. А важным стало то, что для несчастного гоблина его возлюбленная оказалась недостижимее, чем звезда на небе. Серуга угораздило влюбиться в Мелиссу, воспитанницу мастера Грома.
Поэтому даже спустя два года девушка-мечта так и осталась недосягаемой мечтой.
За это время Серуг сумел разузнать о ней всё, что только было возможно. Он, например, знал такие подробности об её детстве, какие Мелисса не помнила сама. Серуг изучил её привычки, страхи и предпочтения, но мог лишь изредка любоваться ею издалека, как в этот раз.
А весенний денёк разгуливался, солнце начинало припекать совсем по-летнему.
Мелисса остановилась и сняла накидку. Солнечными зайчиками во все стороны брызнули блики от ожерелья на её шее. Девушка считала своё украшение красивой блестящей безделушкой, которую ценила исключительно как подарок от опекуна, но знающие люди изумлённо оборачивались, не веря своим глазам. На ярмарке, в толпе, увидеть ожерелье из камней, ценящихся дороже бриллиантов, да ещё оправленных в металл дороже золота – на шее служанки! Тут было от чего потерять дар речи.
А Мелисса, слишком простодушная, чтобы замечать такое внимание к своей персоне, продолжала пробираться вперед, приветливо улыбаясь встречным.
Тут одна из торговок, увидев девушку, радостно всплеснула руками и громогласно завопила:
- Глазам своим не верю, Мелисса, неужели это ты?! – и, обернувшись к своим товаркам, так же зычно, перекрикивая шум толпы, пояснила:
- Это же Мелисса, моя племянница!
Мелисса остановилась около родственницы и тихо поздоровалась, смущённо потупившись. Торговки буквально пожирали девушку глазами, рассматривая её платье и ожерелье.
- Ну вы только посмотрите, как выросла, как похорошела! Настоящая принцесса! – продолжала громко восторгаться тётушка. – Какое платье! А бусы – глаз не отвести!
В голосе женщины странным образом смешались доброжелательность и зависть. Действительно, хоть платье Мелиссы было очень скромно, но всё же крестьянки в одежде из домотканой холстины рядом с ней выглядели просто убого.
Мелиссе стало как-то неловко. Свою родню она почти не знала. В Нагорье у неё было много родственников, но они почему-то держались на расстоянии, никогда не навещали девушку, не приглашали к себе, и все встречи обычно происходили случайно, второпях, как и сейчас, на ярмарке.
Мелисса, как того требовал обычай, вежливо осведомилась о здоровье родственников, подавляя глухую тоску, рассеяно выслушала новости о свадьбах, похоронах и крестинах, произошедших в её семье, такой обширной, и почти незнакомой. Потом сдержано ответила на вопросы тётушки. Чтобы сделать родственнице приятное, купила у неё несколько мотков пряжи, очень вежливо пожелала удачи, и направилась дальше вдоль торговых рядов в сторону города.
Серуг наблюдал эту сцену от начала до конца. В отличие от Мелиссы он прекрасно знал причину, по которой семья отвернулась от несчастной сиротки тринадцать лет назад и избегала её до сих пор.
Ему невыносимо больно было видеть, как поникла и погрустнела девушка после встречи с родственницей и землячками, как понуро пробирается она сквозь толпу, бросая рассеянные взгляды по сторонам. Серуг был готов на всё, лишь бы снова увидеть, как Мелисса улыбается, беспечно и радостно…
Но тут гоблина что-то насторожило в толпе возле девушки. Или кто-то? Серуг внимательно окинул взглядом снующих рядом с Мелиссой людей. Так и есть: вон тот щуплый мужичонко в одежде, по внешнему виду которой невозможно было определить, откуда он и чем занимается,- явно знакомая личность. Серуг встречал его раньше в гоблинском Хут-Хуле, где этот пройдоха был известен как ловкий карманник, и величали его не иначе, как Маштак.
Опознав проходимца, Серуг уже не спускал с него глаз и старался подобраться как можно ближе. Гоблин хотел, чтобы воришка его заметил, потому что начинал догадываться, кто избран жертвой нападения.
А Маштак искусно петлял в толпе, на первый взгляд, ничем не выделяясь среди горожан, даже выражение лица у него было такое же, как у всех, радостно-взволнованное, и вроде бы интересовали его исключительно товары на прилавках. Но Серугу приходилось видеть, как «работают» карманники, и он понял, что этот ловкач медленно, но верно, подбирается к Мелиссе.
Девушка по-прежнему продвигалась в толпе в сторону города, не отпуская поводья, поминутно проверяя целостность поклажи и придерживая рукой кошелёк на поясе. Мелисса была благоразумно осторожна, прекрасно зная, какие опасности могут подстерегать на многолюдной ярмарке. Но то, что случилось дальше, она даже представить себе не могла.
Всё произошло стремительно быстро.
Маштак резким рывком сорвал ожерелье с шеи девушки и, петляя как заяц, юркнул в самую гущу толпы. Одновременно с ним Серуг скинул с плеч лямки короба и ринулся вслед за вором, оставив в полнейшей растерянности свою хвалёную охрану.
Всё действительно произошло слишком быстро.
Мелисса стояла среди толпы, беспомощно прижимая руку к ссадинке на шее, где только что было ожерелье. Несколько молодых горожан принялись было задорно орать «держи вора», но когда выяснилось, что вора и след простыл, и никто даже не может сказать, как он выглядел, горожане, пожимая плечами, разошлись, без особой надежды посоветовав Мелиссе обратиться за помощью к страже.
А Маштак тем временем свернул в соседний торговый ряд и резко остановился, понимая, что бегущий человек вызывает подозрение. С трудом сдерживая самодовольную улыбку, он уже собрался смешаться с толпой, но на всякий случай бросил быстрый взгляд через плечо назад… и похолодел от ужаса, заметив, кто гонится за ним. Уж лучше удирать от целого отряда городской стражи, чем от этого гоблина!
Маштак отчаянно припустил дальше. Впадая в панику и плохо соображая, что делает, вор ринулся в узкий проход между лавочками на задах торговых рядов и попытался затаиться в щели между досками, но мощная лапа гоблина вытащила его оттуда за шкирку, как котёнка.
- Аскеназ Серуг… - пролепетал Маштак. – Простите… Не заметил вас… сразу…
- Неприятная встреча, Маштак из цеха карманников… - почти прорычал Серуг чувствуя, что от гнева с трудом вспоминает слова на человеческом языке. – Кажется, ты забыл? Я платил золотом вашему цеху, чтоб никто не смел трогать эту горожанку. Ты забыл, что она под моей защитой?
- Простите, аскеназ Серуг… - хрипло прошептал воришка, с ужасом взирая на оскаленные гоблинские клыки и ощущая острые твёрдые когти на своей шее. – Я как увидел эти цацки… голову потерял… простите… обещаю, пальцем больше её не трону… и другим скажу…
Дрожащей рукой Маштак вытащил из-за пазухи ожерелье. Серуг молниеносно перехватил его свободной рукой, изо всех сил подавляя кипящий гнев.
- Господин, - простонал карманник, - вы бы отпустили меня… ведь всё улажено, верно? Я получил хороший урок… Клянусь, я больше никогда не посмею…
Хватка когтистой лапы на шее Маштака немного ослабла. Серуг с усилием подавлял в себе желание раздавить мерзкого воришку, а тот, чувствуя некоторое облегчение, лихорадочно соображал, чем можно улестить гоблина, чтобы избежать наказания. И не нашёл лучшего, как слащаво пропищать:
- Отличная самочка, эта ваша горожанка…
Буря, которую Серуг с трудом сдерживал, разразилась в полную силу.
- Не смей её так называть! – прорычал гоблин, и словно багровое пламя заполнило мир вокруг него.
Серуг уже не соображал, что происходит. Гнев извергался вулканом и требовал выхода.
Когда бушующий огонь немного стих и в глазах начало проясняться, на месте воришки Серуг увидел только беспорядочную груду тряпья.
Покачиваясь и тяжело дыша, гоблин отступил назад, пытаясь вспомнить, что произошло и как он здесь оказался. В руке он по-прежнему сжимал ожерелье, и это украшение что-то смутно напоминало… какой-то образ…
- Мелисса… - выдохнул Серуг, и это имя подействовало на него, как ледяной водопад на пламя. Всё сразу прояснилось и встало на свои места.
… А Мелисса ещё стояла среди толпы, беспомощно теребя повод и с трудом сдерживая готовые хлынуть слёзы.
Наконец она решила отправиться на розыски стражников. Быстро смахнула рукавом слёзы, подобрала повод, тронула застоявшегося ослика с места, подняла взгляд над головами толкущихся людей, соображая, как лучше пройти… и застыла, так и не сделав ни одного шага, словно парализованная страхом.
Прямо на неё сквозь толпу шёл гоблин!.. Или человек?.. Нет, настоящий гоблин! Кто хоть раз в жизни видел гоблина, уже ни с чем не спутает: шишкастый нависающий лоб, заострённые уши, мощная челюсть – не лицо, а небрежная грубая пародия на человеческое лицо.
Где-то в уголке сознания билась мысль «бежать!», но ноги словно приросли к земле. Мелисса в отчаянии обхватила ослика за шею, будто несчастное животное могло её защитить.
А гоблин уже стоял перед ней, нависая всей своей массой.
- Простите, сударыня, - проговорил он вдруг совсем по-человечески и неожиданно вежливо. – Это, если не ошибаюсь, принадлежит вам?
И тут Мелисса увидела в его когтистых лапах своё ожерелье. Как во сне, девушка протянула руку, чтобы забрать своё украшение, но новая волна леденящего ужаса захлестнула её с головой, и Мелисса замерла с приподнятой рукой, широко раскрытыми глазами взирая на окровавленные гоблинские лапы.
Серуг услужливо вложил ожерелье в приподнятую ладонь, понимая, что самое лучшее сейчас, это как можно быстрее удалиться.
А Мелисса перевела взгляд на своё украшение, и её сознание судорожно ухватилось за эту дорогую и близкую сердцу вещь.
Гоблин сделал шаг назад и слегка поклонился, прежде чем исчезнуть. В его душе боролись два совершенно противоположных желания: бежать, чтобы больше не пугать девушку, и остаться, чтобы убедить её, что все её страхи напрасны.
Но тут губы Мелиссы слегка шевельнулись, и она с трудом выдавила:
- Застёжка… на ожерелье… сломана.
И Серуг остался.
- Позвольте, сударыня, - и украшение снова оказалось в его лапах. – Поломка незначительная – колечко разогнулось. Если разрешите, я сию минуту исправлю.
Не дожидаясь ответа, гоблин совершенно непринуждённо зажал колечко зубами, обнажив при этом острые длинные клыки.
Для Мелиссы это стало последней каплей. Отвратительный гоблин с когтями, клыками, с забрызганными кровью лапами – её сознание отказывалось вместить всё это. В глазах потемнело, и весь мир куда-то провалился.
Серуг успел подхватить девушку за плечи. Её голова уткнулась ему в плечо, и гоблин растерянно замер, боясь пошевелиться или даже вздохнуть.
Но вот Мелисса открыла глаза и попыталась освободиться от гоблинских объятий. Серуг на секунду отпустил её, но девушка сильно пошатнулась: ноги подкашивались и всё вокруг кружилось каруселью.
- Похоже, сударыня, вам нужен провожатый, - заметил гоблин, снова подхватив Мелиссу за плечи. – В таком состоянии вы не доберётесь до дома самостоятельно. Я бы с удовольствием предложил вам свои услуги, но, к сожалению, подозреваю, что именно я являюсь причиной вашего недомогания.
Серуг на минуту задумался и оглянулся вокруг: неужели в столь многолюдном месте не найдётся никого, готового помочь девушке? Вдруг он легко подхватил Мелиссу на руки и усадил на ослика поверх поклажи.
- Вы в состоянии держаться самостоятельно?
- Да, - с трудом разжав губы, выдохнула девушка.
Тут гоблин поймал за рукав пробегавшего мимо мальчишку. Пацанёнок охнул от испуга и хотел было вырваться и драпануть без оглядки, но Серуг сунул ему прямо под нос серебряную монету.
- Окажи мне одну услугу, парень, и этот серебряный будет твой.
- Да, господин, что я должен сделать? – в глазах паренька появился интерес.
- Видишь, госпоже нездоровиться? Проводи её домой на улицу Сановников.
- В наилучшем виде, господин.
Серуг вручил мальчишке монету, передал поводья и поклонился Мелиссе.
- Будьте здоровы, сударыня. Берегите себя.
- А как же… моё ожерелье… - вспомнила девушка.
- Извольте заглянуть в ваш кошелёк, - ответил гоблин и, снова поклонившись, исчез в толпе.
Серуг вернулся к брошенному коробу и злющим разъярённым гномам. Невозмутимо выслушал потоки отборной брани на гномьем, человеческом и даже гоблинском языках, взвалил свою ношу на спину и мрачно двинулся в сторону Шегараима.
|
